– В Австралии было жарко, в Петербурге – мороз и снег. Как переносите акклиматизацию?
– Непростая смена климата и часовых поясов. Был непростой перелет из Австралии в Россию. Но ранее несколько раз получалось это сделать: за счет опыта знаешь, как собрать и подготовиться. Непросто, потому что акклиматизация длится в среднем неделю. Надеюсь, что получится восстановиться к матчу.
– Почему вы с Макаровой не заявились в парный турнир?
– Очень расстроены из-за этого. Мы хотели здесь сыграть, показать перед нашими болельщиками хорошую игру и, может быть, даже выиграть титул. Но отказались в связи с тем, что играли до последнего в Мельбурне, отдали очень много сил, физически один матч ощущался как три – неважно, в одиночке или паре. Нам нужны силы, чтобы восстановиться. Нам нужны силы, чтобы восстановиться. В связи с тем, что здесь один центральный корт непросто играть одиночку и пару. Лучше сконцентрироваться на одном виде.
– Александр Медведев ранее говорил: то, что вы получили лишь wild-card – на совести агента.
– Это небольшое недопонимание меня, агента, директора турнира. Каждый думал, что заявка отправлена. Это было ошибкой агента, он занимается таким вопросом. Когда шли переговоры с директором турнира, незнание русского, видимо, сказалось. Пришлось использовать wild-card.
– Итоговый турнир года WTA будет проводиться в Китае, а не в Петербурге.
– Думаю, предпочтение было отдано Китаю, потому что там на протяжении долгого времени принимают турниры высокого ранга: «Мастерс» в Шанхае, турниры в Пекине, Ухане. Весь рынок смотрит на Китай.
– Рынок идет туда, куда идут деньги.
– Правильно (смеется). Я немножко расстроилась. До конца была надежда, что Петербург победит, но, когда сказали, что конкурент – Китай, тогда поняла: это будет сложно сделать. Приятно, что Петербург претендовал на Итоговый турнир. Даже гордость была за свою страну. Может быть, через 10 лет повезет.
– Кристина Младенович накануне сказала, что ваша пара обязательно выиграет Australian Open.
– Спасибо Кики за такие слова. Я в этом финале отдаю должное нашим соперницам. Они провели невероятно активный матч, практически играли в мужской теннис. Были очень мощные подачи, Кики Младенович невероятно играла у сетки. Они играли на своем пределе, но выдержали весь матч на этом пределе. Можно им только поаплодировать. Мы, конечно, могли сыграть иначе в другие моменты. Это финал, нервы, переживания. Можно сказать, что надо было потренировать пару больше: в Сиднее или Брисбене. Но не факт, что сработало бы. Наши соперницы – молодые, отличаются сильными физическими данными. Они нас переиграли за счет мощи, агрессии, грамотной смелости.
– При какой самой экстремальной погоде доводилось играть? Действительно были условия, когда с турниров если не снимались, то очень хотели это сделать?
– Экстремальные условия начались с Сиднея. Во время моего матча в первом круге температура воздуха была 44 градуса, а на корте – все 50. Ты, вроде, готова физически, но к таким экстремальным ситуациям невозможно подготовить свой организм. Неизвестно, как он отреагирует. В Мельбурне получилось, что среда, четверг и пятница были самыми жаркими днями. Тогда я играла и одиночку, и пару в самую жару. Очень много сил было потрачено: и эмоциональных, и физических. Было предпринято все – холодные ванные, лед, много жидкости – чтобы организм не сломался, не было обмороков. Если бы вы видели людей в раздевалке после матчей – можно было сразу уезжать в больницу. Они в таком состоянии возвращались, что становилось страшно. Нам не привыкать, что поделать, если чемпионат проходит в летнее для австралийцев время. Только удача может помочь преодолеть эти тяжелые дни, – с улыбкой закончила пресс-конференцию Веснина и перешла к разговору с корреспондентом «Советского спорта».
– В конце 2017 года вы поразили теннисный мир, когда объявили, что вашим тренером стал Дмитрий Турсунов. Как это произошло?
– Понимаю ваше удивление, ведь Дмитрий до сих пор не заявил об окончании своей карьеры. Он действующий теннисист, вполне может на некоторых турнирах меня тренировать, но при этом заявляться в квалификацию.
– Можно и в миксте играть!
– Нет, это вряд ли (смеется). Мы долго работали с моим прошлым тренером Андреем Чесноковым, у нас было плодотворное сотрудничество. Но у Андрея большая семья, он не может ездить со мной на турниры. У него очень много дел помимо меня, он даже не мог смотреть мои матчи в интернете. Поэтому он складывал впечатление о моей игре по каким-то комментариям. Конечно, это не очень профессионально. Мне хотелось, чтобы рядом со мной был человек со стороны. Кроме моего папы, конечно. Человек, который поиграл и которому есть чем поделиться со мной. Меня сложно удивить, но после нескольких тренировок в Москве мне понравились те вещи, которые он мне подсказывал. То, что он мне порекомендовал, позволило понять, что он действительно меня увидел. На предсезонку я взяла с собой тренера по ОФП, а также физиотерапевта. И наша команда анализировала, за счет чего я могу прибавить на корте. Дмитрий – большой профессионал, он помогал мне с советами по восстановлению, подготовке к играм. И мне подходят его советы! Нельзя сказать, что это сразу даст какой-то результат, потому что нужно время, что наш новый фундамент устоялся.
Мне нравится работать с Дмитрием. Да, для многих это был шок, ведь раньше он никого не тренировал. Но я считаю, что не надо бояться приглашать бывших игроков в качестве тренеров, потому что опытным теннисистам всегда есть, что дать коллегам.
– О чем вы договорились с Дмитрием?
– Он будет ездить со мной на все турниры. Он будет просматривать мои игры, а также постоянно присутствовать на тренировках, чтобы делать корректировки в техническом плане. Здесь в Петербурге я с Турсуновым, вместе мы поедем в Индиан-Уэллс и Майами. А дальше – посмотрим.
– Значит, нам пора привыкать к его новому статусу.
– Да, привыкайте! Дмитрий Игоревич Турсунов – теперь мой тренер!
– Александр Медведев пошутил, что за Каролин Возняцки в Австралию отправил свой самолет король Дании. Как добирались вы?
– Без короля! (Смеется). Летели из Мельбурна через Дубай. Очень долгая дорога. Перелет 23-24 часа с пересадкой. Самое тяжелое – смена температур. Только что ты был в +30 и вдруг прилетаешь в мороз и снег. Организм начинает сходить с ума, ему нужно время на адаптацию.
– Некоторые после таких перелетов спят по 12 часов…
– Недосып есть, но мы уже привыкли настраивать себя на режим, который будет в стране, куда летим. Перед перелетом я специально не спала в то время, когда в Петербурге день. И наоборот – заставила себя заснуть, когда наступила ночь по московскому времени. Использовала этот день, чтобы перестроить организм.
– Во время Australian Open вышло несколько забавных видеороликов, где вы с Екатериной Макаровой демонстрируете чудеса взаимопонимания, объясняя друг другу значение разных слов. Съемки заняли много времени?
– Все было очень быстро. По-моему, эта игра на ассоциации называется «крокодил». Было очень весело! Особенно, когда Катя отгадывала Киркорова. Я рассказала ей все о нем, даже песни спела, а Макарова отвечает: «Знаю, кто это, но не могу вспомнить имя!». Когда играешь только друг с другом – это одна, а включенная камера добавляет нервозности.
– Удивил один момент – когда вы с Макаровой обсуждали Шерлока Холмса, то обе сказали, что это герой книги, а не фильма…
– Да, нам на это сразу указали. У меня возникла ассоциация, что Холмс – в первую очередь герой книги, а не фильма. Видимо, потому что я сначала прочитала книгу, а потом уже посмотрела фильм.
– Смотрели и русскую версию и последнюю английскую?
– Да. Русский фильм с Ливановым и Соломиным мне нравится гораздо больше.
– Вокруг сборной России на Олимпиаде в Пхенчхане сложилась сложная ситуация. Нет опасений, что история может повториться два года спустя в Токио?
– Мы должны быть готовы ко всему. Очень обидно за наших зимних атлетов. Ребята пострадали не по своей вине. У них отобрали главную цель в их жизни просто потому, что какой-то сумасшедший написал дневник, и ему все поверили. Это возмущает меня до глубины души. Показания какого-то шизофреника восприняли серьезно и лишили Олимпиады даже тех людей, которые не фигурировали в его отчетах. Просто потому, что кому-то показалось это правильным. Надеюсь, через два года такого не произойдет, но для этого необходимо, чтобы поменялось отношение к нашей стране. Нужно, чтобы сейчас наши спортсмены были настолько чистыми и показали такие результаты, после которых ни у кого не возникнет и мысли, что россияне могут быть на допинге.
– Нет чувства беззащитности из-за этой ситуации?
– Да, есть. Закрадывается мысль: если произойдет что-то не то, сразу скажут: «Ага, вот они русские – сто процентов на допинге». Вроде бы ты можешь себя защитить, но другой стороны идет такая реакция, что тебя даже слушать не будут.
Комментариев пока нет.
Ваш комментарий будет первым.