«Глупец один не изменяется» — писал мой корефан товарищ Пушкин, а сборная Хорватии как играла, так и играет, и не будь у нее супротив датчан Субашича (я два раза смотрел).
Никто не говорит, что Хорватия — слабая команда, это сильная команда, но, видите ли, наши сильнее.
Хорваты от века, спокон века были мощными, но теперь считаются мощными по инерции, а то, что они в щепки разнесли Аргентину, — ТАКУЮ Аргентину, обмелевшую, как река без питающих ее родников, заборол бы испивший смертную чашу «Амкар», особенно если б в ней нападающим работал некто Отар.
Датчане принудили их, превознесенных сверх всякой меры, нервничать, и хорваты играли так, что я сразу: а) вспомнил книгу, которую только что дочитал, и реплику из любимого сериала; б) понял, не претендуя на роль Ромащенко, как их обыгрывать.
Книга называется «Жертвы синдрома навязчивых состояний».
Реплика из сериала звучит так: «Несчастные ребята под властью тика».
А обыгрывать их надо так: спервоначалу надо долго (наши умеют; давеча доказали) раскрашивать очки розовым, а потом прицельным ударом сбить их с переносицы.
Я толкую о расширении инструментария: хитрость, зиждущаяся на семижильности, а после, когда хорваты (надеюсь) обратятся в пластик, — пожалуйста, гвоздем и молотом.
Выносливость, «ндрав», долготерпение — вот каноны нашей сборной.
Сравнивать наших и хорватов — это все равно что сравнивать фиолетовое с треугольником, наши умеют играть, «сжав губы и подавив рефлексию», а хорваты похожи на… Пушкина — правда, только в одном: он тоже создавал шедевры, а погиб героем второстепенной беллетристики.
Я тоже одно время увлекался хорватами, но увлечение это не было ни слишком длительным, ни особенно глубоким: я их быстро раскусил, там такая синусоида, что голова кругом.
Один тайм — карнавал, на другой они выходят «облаченные в элегантные ризы умеренного декаданса», и карнавал разрешается корвалолом.
Передайте Плетикосе, чтоб запасся (Плетикоса, вратарь, состоявшийся в России, прогнозирует 2-1 в пользу, разумеется, своих, но на основании компаративного анализа этот его оптимизм разделить трудно).
Как сказал бы товарищ Кант (философ, не футболист), «глубокая уверенность в себе возвышенна, но эта возвышенность ужасна».
А как же ты, пес, ты же тоже уверен?!
Нет, это другое; уверенность — про вздорных, хорохорящихся чудаков.
Я — убежден.
Извините, хорватские братовья, но, как говорят на моей малой родине, вы — лосось, мы — бурый медведь.
Комментариев пока нет.
Ваш комментарий будет первым.