«Мама сообщила, что у неё четвёртая стадия рака. Я повесил трубку и зарыдал»

Илья Рывлин
Фото: Michael Reaves/Getty Images

«Мама сообщила, что у неё четвёртая стадия рака. Я повесил трубку и зарыдал»
Джон Иснер стал четвёртым игроком, выполнившим 10 тысяч эйсов. Дойти до этого рубежа и выиграть в Майами ему помогла мама, победившая рак.

14 апреля 2018, 11:00

Теннис
/ ATP

В пятницу Джон Иснер стал четвёртым игроком в истории, который выполнил 10 тысяч эйсов. Больше подач навылет есть только у Иво Карловича (12 622), Роджера Федерера (10 463) и Горана Иванишевича (10 131). Иснер же теперь имеет в своём активе 10 тысяч девять эйсов. Да, это большое достижение, но всё-таки главного успеха в карьере Джон добился чуть раньше — в начале апреля. После трёх неудачных финалов серии «Мастерс-1000» он завоевал главный титул в карьере. Это случилось в Майами. В своей колонке для официального сайта ATP Джон рассказал о самом сложном периоде в жизни — болезни матери, изменившей его отношение ко многим вещам.

«Это было странное ощущение: я пару дней не разговаривал с мамой. Обычно мы общаемся каждый день, иногда по несколько раз, даже если я сильно занят теннисом или учёбой. В феврале 2004 года я был на первом курсе института. У нас начался теннисный сезон, я был доволен своей игрой. Жизнь складывалась.

Джон Иснер

Родился 26 апреля 1985 года в Гринсборо, Северная Каролина, США

Рост 208 см.

Начало профессиональной карьеры: 2007. Правша (двуручный удар слева).

Призовые: $ 14,256,562.

Количество титулов: 13.

Наивысшая позиция в рейтинге: 9 (16 апреля 2012).

Турниры «Большого шлема»:

Australian Open: 4-й круг (2010, 2016).

«Ролан Гаррос»: 4-й круг (2014, 2016).

Уимблдон: 3-й круг (2014, 2015, 2016).

US Open: четвертьфинал (2011).

Но когда в 8 утра меня разбудил звонок, на который я не успел ответить, я понял, что что-то случилось. Возможно, что-то произошло с бабушкой или дедушкой? Может быть, но точно не с мамой — женщиной, которая воспитала двух моих старших братьев и меня. Да и со здоровьем у неё всё было хорошо — она играла в теннис, поднимала тяжести, бегала. Ей тогда было всего 50.

Когда я остался в комнате общежития один, я ей перезвонил. «Я должна тебе кое-что сказать, но я не хочу, чтобы ты беспокоился. Всё должно быть хорошо. Есть причина, по которой я с тобой пару дней не разговаривала. У меня рак».

***

Мне было 18, через два месяца должно было исполниться 19. Я читал о раке в новостях. К сожалению, он приходил в жизнь моих родственников и друзей моих родителей. Лично я никогда так близко с этим не сталкивался.

Во время этого разговора я понял, что рак пришёл в мою семью. Мама не звонила, потому что её увезли на срочную операцию. Она была настолько больна, что её отправили в больницу для операции по удалению аппендицита — по крайней мере она так думала. Мама проснулась и узнала, что у неё четвёртая стадия (и быстро прогрессирующая) рака толстой кишки. Появилась опухоль, и врачам нужно было как можно быстрее её удалить.

Она не хотела говорить раньше, чтобы не отвлекать меня от подготовки к матчам. Тот звонок, о котором я вам пишу, длился всего пару минут. Она добавила, что ей предстоит курс химиотерапии, а впереди её ждёт долгая и сложная дорога. Я повесил трубку и зарыдал. Я сел на кровать, передо мной на стене висел огромный плакат футбольной команды «Каролина Пантерс», а я начал не переставая плакать. Моя голова словно отключилась.

***

Всего шесть недель назад я был дома и праздновал Рождество со своей семьёй. Все были здоровы, всё шло прекрасно. Теперь же я думал о том, что могу потерять свою мать.

Когда я выбирал университет, я хотел уехать подальше от родителей. Я остановился на университете Джорджии, потому что для меня это было самое подходящее место. Там прекрасные условия для теннисистов, но дело не в этом. Мне хотелось покинуть штат, в котором я рос — Северную Каролину, при этом у меня было желание остаться на юге США. Джорджия находится в четырёх часах езды от дома моих родителей в Гринсборо, Северная Каролина. Идеальное место. Достаточно близко, чтобы я мог в любой момент поехать домой, если понадобится, и достаточно далеко, чтобы родители не навещали меня каждые выходные.

***

Дома мы всегда отлично проводим время. Помню, что я и мои старшие братья Натан и Джордан всегда любили хорошенько поесть. Мы ели так много, что родители купили второй холодильник и поставили его в комнату для стирки. Маме пришлось даже запереть второй холодильник на замок, чтобы мы не съели всё за один день.

Но мы были умными детьми. Как-то раз один из нас подсмотрел комбинацию цифр замка через мамино плечо, и у нас снова появился доступ к двум холодильникам, пока мама это не заметила и не поменяла замок.

Мы съедали чизбургер и воспринимали его как закуску. При этом мы ели и «хорошую» еду. У нас на заднем дворе росли помидоры и морковь, и мы уплетали их тоже.

***

Маме предстояло шесть месяцев химиотерапии. С понедельника по среду ей будут вставлять в вену иглу и вводить лекарство в течение четырёх часов. Через неделю она будет возвращаться домой, но ещё через семь дней ей надо будет опять ехать в клинику. Она никогда не будет одна. Или я, или папа, или тётя с дядей, или один из братьев — кто-то обязательно будет держать её за руку и пытаться поговорить на отвлечённые темы.

Как правило она хорошо себя чувствовала первые пару дней после возвращения домой, но затем ей становилось хуже. Тошнота, рвота, она не хотела вставать с кровати. Я звонил и спрашивал про её состояние, она отвечала: «Всё в порядке». Но затем отец говорил правду.

Когда я узнал о её диагнозе, то оставался дома примерно неделю, но затем вернулся в Джорджию. Мне очень не хотелось оставлять семью, но, если честно, мне было проще сосредоточиться на учёбе и теннисе. Это то, чего моя мама всегда хотела — чтобы я играл в теннис. Мне казалось, что в какой-то степени я делаю что-то для неё.

Мама была рядом со мной, она приезжала на каждый домашний матч нашей команды. После химиотерапии в начале недели она возвращалась домой в пятницу, а на выходных смотрела мои встречи с трибуны. Я же приезжал домой каждые пару недель. Мой тренер и учителя всё прекрасно понимали. Когда секретарь теннисной команды узнал о состоянии мамы, он испёк праздничный пирог к моему Дню рождения — 26 апреля.

***

Шестимесячная химиотерапия победила рак. Мама была снова здорова. Так мы считали. Она проходила проверки, у неё брали кровь на анализы, и всё было хорошо до октября 2007 года, когда врачи заметили что-то необычное. Рак вернулся. В этот раз мы отвезли её в центр по борьбе с раком Северной Каролины, и лечение стало более агрессивным. Она прошла курс из 28 сеансов лучевой терапии и химиотерапии. На протяжении шести недель мама ходила со специальным мешком с лекарствами, чтобы они постоянно поступали в кровь.

Это сработало. Опухоль уменьшилась, и врачи смогли её удалить. Регулярные проверки продолжились, но теперь уже реже, чем в первый раз, а в какой-то момент врачи разрешили ей не приезжать совсем.

Мама и папа получили возможность посещать мои матчи, когда им захочется. Они были в Индиан-Уэллсе, Майами, Нью-Йорке, Цинциннати, Уинстон-Сейлеме, Атланте. Если они могли доехать, то как правило отправлялись в путь.

На протяжении моей 12-летней карьеры в ATP я провёл множество напряжённых матчей. Но я никогда не испытывал той боли, через которую пришлось пройти моей маме. Что я чувствовал при счёте 68:68 в пятом сете матча с Николя Маю на Уимблдоне? Это невозможно сравнить. Чувство усталости в первом сете финала с Александром Зверевым, переросшее с радость, когда я завоевал свой первый «Мастерс»? Это совсем другое.

Благодаря моей маме мне с помощью благотворительных матчей удалось собрать более $ 200 тысяч для центра по борьбе с раком в Северной Каролине. В этом году мы предоставляем людям шанс поехать на Уимблдон, а полученные средства пойдут госпиталю, который спас жизнь моей маме и спасает жизни каждый день.

Когда я думаю о том, чтобы пожаловаться на жару или на то, что меня поставили играть слишком рано или поздно, я сразу вспоминаю про мужество моей мамы. И в этот момент всё встаёт на свои места.

Я счастливчик. Я играю в теннис и зарабатываю себе на жизнь, а ещё я всегда чувствую поддержку мамы, вне зависимости от того, находится ли она дома или на трибуне», — написал Иснер.